«Чтение сделало Дон Кихота рыцарем, а вера

в прочитанное – сумасшедшим»

Дж.Б.Шоу

Во многих ВУЗах библиотеки со специальной и учебной литературой традиционно называются «фундаментальными». Как теперь мне ясно, это название не выражает административный снобизм, а является сущностным. Оно отражает тот факт, что книга лежит в основе любого знания. С нее начинается процесс познания, когда студент начитывает материал, ею и заканчивается, когда исследователь описывает свои результаты. В российской культуре книга всегда была культовым предметом.

Библиотека ПИЯФ вполне заслуживает такого названия, может быть, даже определяет его (я не имею в виду ее расположение на первом этаже главного корпуса). Попробую объяснить это, а может быть и привлечь внимание к неблагополучному положению этого необходимого элемента в институте, ведущем фундаментальные исследования.

Исторически сложилось, что институтская библиотека была филиалом Библиотеки Академии наук. Ее фонды формировались в БАН в соответствии с профилем института. В те «беззаконные» времена основные научные журналы ксерокопировались на государственном уровне и распространялись по библиотекам и подписчикам. Бумага и качество печати были плохонькие, но журнал вы могли читать в тот же месяц, что и оригинал. Учась в Университете, я и был воспитан на этих репринтах (слова «ксерокс» в сегодняшнем смысле, тогда еще не было). Попав в Институт, я увидел в библиотеке оригиналы этих журналов, и мне захотелось все их прочесть. Тактильное ощущение от хорошей бумаги и контрастной печати доставляло почти физическое наслаждение. Чтение становилось удовольствием.

В институте был множительный аппарат, и читатели могли заказывать оттиски статей из журналов или отдельные страницы из книг для себя. В начале 70-х годов это было немыслимой роскошью. Научившись в университете конспектировать прочитанное в библиотеке, я долго переобучался к работе с текстом целиком, когда оттиск был в твоем распоряжении, и его можно было раскрашивать своими комментариями или просто резать ножницами. Помню, как мне завидовали мои коллеги из других институтов, когда мы обсуждали содержание последних статей по нашей специальности, и я пользовался оттисками, а не рукописными заметками.

Это были годы «бумов» в ядерной физике – изобар-аналоговые состояния, описание вращения ядер, самосогласованные методы, реакции перезарядки и многие другие темы (написал те, которыми занимался, у каждого есть свой подобный список). Статьи шли валом, и следить за всем этим, а следовательно, находиться, как сейчас говорят, «в тренде», помогала наша библиотека. Для поддержания библиографической формы практически не нужно было ездить в Питер в главные библиотеки: все было под рукой.

Несколько слов о книжном фонде. Он формировался БАНом по тематическому принципу. К счастью, наш институт оказался единственным институтом ядерного профиля, и нам отправляли книги «по валютному обмену» без изъятий. Многие помнят, наверное, еженедельные выставки новых поступлений, основная часть из которых переезжала затем в нашу библиотеку. До сих пор в картотеке БАН стоят карточки с указанием, что данная книга имеется в одном экземпляре и находится в ПИЯФ.

Вторым источником пополнения книжных фондов были заявки института. И здесь были великолепные «валютные» издания по основам наук, книги знаменитых авторов, просто замечательные образцы западного книгоиздания. Например, когда я заинтересовался теорией игр и теорией катастроф, как новым взглядом на динамику сложных систем, и занялся поиском начал и составлением доступной библиографии, оказалось, что книги, цитируемые в лавине работ из этой области, у нас есть! Это огромная заслуга нашего библиотечного совета и его бессменного председателя Г.М.Драбкина – фантастического человека, великого во всех проявлениях. Его интуиция, природное любопытство и просто чувство красоты позволяли безошибочно составлять планы закупок, и наш фонд стал уникальным хранилищем этих ценностей в большой мере благодаря его чутью. До последних дней он звонил в нашу библиотеку и интересовался новостями. Если бы встал вопрос о присвоении имени нашей библиотеке, я бы, не задумываясь, назвал имя профессора Г.М.Драбкина.

И.А. Митропольский