2016 г. для ПИЯФ НИЦ КИ юбилейный – 45 лет с момента образования Института и 60 лет со дня начала строительства реактора ВВР-М Физико-технического института им. А. Ф. Иоффе АН СССР. Кир Александрович Коноплев, к. т. н., главный научный сотрудник Института, академик РАЕН участвовал в выборе места расположения реактора ВВР-М, руководил технологической группой, его строившей. Сейчас ему 86 лет, и он продолжает работать в ПИЯФ НИЦ КИ, в Отделе физики и техники реакторов.

- Кир Александрович, как судьба связала Вас с Институтом?

- Руководителем моей дипломной работы в Ленинградском политехническом институте был Борис Павлович Константинов – зав. кафедрой разделения изотопов на физико-механическом факультете. После защиты, в марте 1954 года, меня приняли на работу в Физико-технический институт, тогда еще без имени А. Ф. Иоффе (ФТИ. – Ред.), в лабораторию № 10, к профессору Льву Ильичу Русинову. Он понимал, что необходимо иметь в ФТИ свой реактор, и с огромным энтузиазмом взялся за организацию его строительства. Русинов сам «пробивал» нужные решения, используя помощь И. В. Курчатова, в лаборатории которого он начинал свою научную деятельность и с кем был связан до конца жизни. В те годы во всем мире интенсивно шло создание исследовательских реакторов. В Советском Союзе было принято решение о строительстве почти двух десятков исследовательских реакторов в стране и за рубежом. Каждый реактор должен был стать своего рода центром развития ядерной науки. Как мне позже стало известно, решение о строительстве в ФТИ исследовательского реактора мощностью два мегаватта – Установки «Р» было принято в том же 1954 году. В это же время уже было решение о строительстве в ФТИ мощного ускорителя  – Установки «Л». Первоначально предполагалось оснастить все центры одинаковыми реакторами ВВР-С, то есть серийными, но реально строились два варианта: ВВР-С и ИРТ, тоже мощностью два мегаватта. Некоторые центры отстали, некоторые присоединились позже, и реакторы типа ВВР в пределах СССР получились не серийными, а индивидуальными. Первым серийность нарушил Русинов. Он убедил руководителей министерства, что для ФТИ с его могучим научным потенциалом нужен нейтронный поток на порядок выше, чем в серийном варианте. Реактор ВВР-С был разработан в конструкторском бюро, которым руководил Рене, на основе опытного образца ВВР-2 «Газовый завод», построенного в ЛИПАНе (Лаборатории измерительных приборов Академии наук, ныне НИЦ «Курчатовский институт». – Ред.). Разрешение повысить его мощность Русинов получил, но было сказано: «Минсредмаш помогает с поставкой комплекта узлов для реактора ВВР-С, все изменения обеспечивайте сами». Одновременно Лев Ильич закупил нейтронный генератор на D-T-реакции и поручил Алексею Никитичу Дюмину его собрать, наладить и проводить исследования, что Дюмин и сделал сначала в Ленинграде, а затем перевез его в Гатчину.

- А почему выбрали именно Гатчину?

- Первоначальная площадка планировалась в поселке Осиновая Роща, близко к Физико-техническому институту, но, когда начали ее оформление, получили отказ. Дальше предлагалось очень живописное место на возвышенном берегу Пендиковского озера примерно на полпути между Тосно и Шапки. Однако в результате остановились на Гатчине, «хозяин» которой В. С. Толстиков напрямую выразил свою заинтересованность. Он видел развитие города в привлечении науки в большей степени, чем в развитии промышленности. Осенью 1955 года мы приехали в Гатчину выбирать место для строительства. Их нам предложили два – с южной стороны города возле деревни Химози за Колпанским озером и с северной стороны города в Орловой роще. Химози отвергли из-за открытого вида с дороги. Орлова роща покорила изумительным пейзажем и подходящим месторасположением. Мы же и сейчас радуемся природе, когда входим в Институт.

- С чего начиналось строительство Института?

- Первым началось строительство реактора ВВР-С. И солдатской столовой.

- Как быстро шло строительство?

- В 1956 году начали копать котлован под реактор, а в 1959 году – произошел его физический пуск уже с увеличенной мощностью. Конечно, в то время мы находились в других условиях – все узлы реактора были серийными, и нам необходимо было поменять только те части, которые обеспечивали увеличение мощности. Несколько сотрудников, в том числе я, приезжали сюда наездами. Идея была такова, чтобы перевести всю атомную физику Физтеха в Гатчину, и мы рвались сюда. Я очень хотел здесь работать. И сейчас – это мое дело, здесь моя работа, я никогда не хотел от нее уезжать. И не собираюсь.

- Это был энтузиазм с вашей стороны и со стороны ваших, скажем, сподвижников?

- Да, категорический энтузиазм. Оклады были очень маленькие. Но почему люди стремились сюда приехать из Физтеха – это решение жилищного вопроса, так как сразу же началось строительство жилых домов для сотрудников. Они появились еще раньше, чем реактор. И сюда приехали те, у кого совершенно невозможные были условия жилья в Ленинграде. А многие из тех, кто не хотел переезжать, даже уходили из ядерной тематики в другие области. Приходили молодые специалисты, по большей части из Политехнического института.

- Чем вы конкретно занимались?

- Начинал с младшего научного сотрудника, потом получил должность начальника смены, потом – заместителя главного инженера, которого, кстати, не было. Но я с самого начала занимался строительством реактора.

- Как запускали реактор – с красной ленточкой?

- Нет, ленточки не было. В декабре 1959 года организовали заседание Ученого совета непосредственно в реакторном зале, сколотили скамейки, сказали торжественные речи и разошлись. Полностью реактор заработал уже в 1960 году. Первую опубликованную работу на реакторе, кстати, сделала моя жена, которая из-за меня несколько поменяла тематику своей «полупроводниковой» научной деятельности. Переехав в Гатчину, стала исследовать воздействие ядерного излучения на полупроводники.

- Какие, по вашему мнению, самые важные достижения Института за все эти годы?

- Мне трудно говорить о достижениях во всех областях, их было много. Главным достижением в реакторной части, конечно, является увеличение мощности с двух до десяти мегаватт, а затем до восемнадцати. Те совершенствования, которые мы осуществили на реакторе, касаются в первую очередь разработки тепловыделяющих элементов, которую мы вели совместно с заводскими специалистами. Мы первыми сделали и освоили тонкостенные твэлы – это гигантское достижение. На реакторе ВВР-М создана надреакторная горячая камера и малогабаритные сервоприводы с возможностью выбора положения стержней регулирования в разных ячейках активной зоны. Именно эти усовершенствования позволили выполнять на реакторе уникальные исследования. В частности, создание источника ультрахолодных нейтронов. Естественно, самым главным достижением в реакторной части будет создание реактора ПИК. Когда мы его пустим, это будет реактор с огромными возможностями. Такого в России нет. В Институте «самые важные достижения» за много лет накопились отнюдь не только на реакторе, но я коснулся только близкого мне круга исследований.

- В Институт за вашу трудовую деятельность пришло не одно поколение молодых ученых. Вы наверняка сравниваете их с собой и со своими коллегами. В чью пользу сравнение?

- Во-первых, современная молодежь гораздо подготовленнее, чем молодежь того времени. Сейчас они знают больше, лучше ориентируются в своих направлениях научной деятельности.

- Что можете пожелать Институту в этот юбилейный год?

- Запустить реактор ПИК. У меня был лозунг «Сначала сто мегаватт на реакторе ПИК, а потом столетие Октябрьской революции». Хотелось, чтобы было так, но придется лозунг менять

Наталия Буш