85 лет В.Н. Грибову и В.М. Шехтеру

26 марта в Актовом зале Института состоялся семинар, посвященный памяти двух физиков-теоретиков, замечательных ученых и организаторов науки – Владимира Наумовича Грибова и Владимира Михайловича Шехтера. Оба возглавляли теоретический отдел Ленинградского института ядерной физики в Гатчине, и обоим в этом году исполнилось бы 85 лет.

Семинар открыл заведующий Отделением Теоретической Физики ПИЯФ, академик РАН Лев Николаевич Липатов. Он пожелал успеха данному мероприятию, подчеркнув, как важно помнить и сохранять свою историю.

Далее слово взял один из давних сотрудников Отделения Яков Исаакович Азимов. В своих воспоминаниях докладчик постарался отразить незаурядность и самобытность каждого из этих двух выдающихся ученых. Во многом их судьбы перекликаются. Одногодки и оба ленинградцы, по детству которых прошлись война и эвакуация. По окончании блокады семьи обоих вернулись в родной город. Оба, окончив школу, продолжили образование на физическом факультете Ленинградского университета. Яков Исаакович очень подробно рассказал, как каждый из них, пройдя свой путь, оказался в итоге в Физико-техническом институте им. Иоффе. Позднее, сначала В.Н. Грибов (с 1970 г.), а с 1980 г. В.М. Шехтер возглавляли теоретический отдел Института ядерной физики в Гатчине.

В.М. Шехтер	В.Н. Грибов

В.М. Шехтер попал в Физтех в 1955 году по переводу из Всесоюзного НИИ Электрофизической Аппаратуры. Он всегда был общественно активен, умел из любого физического вопроса сделать задачу, которую затем можно было предлагать студентам. В 1960 г. Шехтер защитил кандидатскую, а в 1966 – докторскую диссертацию. При этом он был талантливым администратором. К сожалению, жизнь его оборвалась рано, и он недолго возглавлял теоретический отдел.

В. Н. Грибов, окончив Университет с отличием, 2 года работал учителем в вечерней школе, продолжая при этом поддерживать научные контакты и даже публиковать статьи. В 1954 году ему удалось поступить в Физтех в сектор И.М. Шмушкевича. Уже в 1956 г. он защитил кандидатскую диссертацию, причем все расчеты делал самостоятельно изобретенным способом. Проживая и работая в Ленинграде, В.Н. Грибов регулярно ездил на знаменитые семинары Л.Д. Ландау в Москве, и тот достаточно быстро оценил его.

Яков Исаакович напомнил присутствующим темы научных направлений, которыми занимались Шехтер и Грибов. Работы Шехтера выглядят забытыми, но они легли в основу многих современных результатов. Работы Грибова актуальны и сегодня, они переведены на различные языки, в первую очередь, на английский, который является сейчас международным языком физики. Учреждено несколько стипендий и наград, которые носят имя Грибова. Сам Владимир Наумович очень гордился медалью Ландау, которую учредила АН СССР и первым обладателем которой он стал.

Выступавшие сменяли друг друга, каждый доклад находил отклик в аудитории, из зала раздавались реплики, дополнения. Впечатляюще ярко возникали образы незаурядных личностей, с которыми довелось тесно общаться докладчикам и которым время выставило высокую оценку. С докладами выступили Л.Н. Липатов, Ю. Нири, И.Т. Дятлов, И.Б. Хриплович, А.А. Воробьев, В.Ю. Петров, Е.Г.Друкарев, А.И. Егоров, Т.М. Решетникова. Рассказывали о человеческих качествах, о рабочем процессе, вспоминали различные детали и моменты, наиболее ярко характеризующие этих двух ученых.

А.А. Воробьев поделился воспоминаниями о феноменальной способности Владимира Наумовича давать мгновенную и в большинстве правильную оценку обсуждаемой проблемы. Однажды Алексей Алексеевич обратил внимание Грибова на резкое расхождение полученных его группой результатов исследования ионизационных процессов при высокой энергии с теоретическими предсказаниями, сделанными одним известным московским теоретиком. Едва взглянув на объемный теоретический труд, Владимир Наумович воскликнул: “Этого не может быть никогда“. После этого он поручил Е.Г. Друкареву проверить расчет, и в нем действительно нашлась ошибка. По словам Алексея Алексеевича, Грибов умел настолько неординарно мыслить, что порой возникало недоумение, как можно было до этого додуматься. Так, в эпоху, когда еще ничего не было известно ни о кварках, ни о глюонах, он пришел к выводу, что сильное взаимодействие частиц высоких энергий осуществляется за счет обмена некоторым объектом (помероном) со свойствами, отличными от свойств известных частиц. И вот теперь мы знаем, что померон - это некая совокупность глюонов. Сделанные Владимиром Наумовичем Грибовым предсказания служили стимулом для постановки экспериментов. Так было с предсказанным им универсальным сужением дифракционного конуса при увеличении энергии. Это предсказание подтвердилось, в частности, в выполненных группой А.А. Воробьева экспериментах в ЦЕРНе.

Характеризуя В.Н. Грибова, И.Т. Дятлов выделил несколько моментов, которые сразу обращали на себя внимание. Так, например, В.Н. Грибов самостоятельно работал над различными темами уже в то время, когда его коллеги, близкие по возрасту, еще трудились под чутким присмотром своих научных руководителей. Поражал широкий диапазон его интересов в физике – он первым начал посещать множество семинаров не только в Физтехе, но и в Университете и в Политехническом институте, а затем приобщил к этому и других. Надо было видеть, как активен он был на семинарах – глубоко вникал в материал, умел разъяснять трудные моменты. Математику он воспринимал как инструмент для расчетов и стремился, во что бы то ни стало, понять физическую суть каждого результата. Часто он делал очень глубокие замечания даже по проблемам, которыми сам не занимался. Так, замечания Грибова по идеям Б.М. Понтекорво о нейтринных осцилляциях привели к появлению совместной статьи, которая теперь считается классической. В одной из дискуссий с Я.Б. Зельдовичем Грибов предсказал астрофизическое явление, которое известно сейчас как Хокинговское излучение черных дыр. Позднее Зельдович сожалел, что не поверил Грибову и упустил важный результат.

В.Ю. Петров еще раз подчеркнул незаурядность В.Н. Грибова, а также его роль как авторитетнейшего лидера мирового научного сообщества. В течение ряда лет он возглавлял советскую теоретическую физику, был тем человеком, которому представляли на суд свои работы, к которому шли за советом. Многие теоретики считают его своим учителем, несмотря порой на то, что никогда с ним не работали. Оставленное им научное наследие частично вошло в учебники и стало рабочим инструментом теоретика, частично продолжает ждать своего признания. Роль В.Н. Грибова в жизни Теоретического отдела трудно переоценить. В течение длительного времени В.Н. Грибова можно было смело считать соавтором всех работ, выпускаемых отделом. Хотя сам он чрезвычайно щепетильно относился к соавторству и подписывал только те работы, которые сам инициировал и в выполнении которых участвовал от начала до конца. Чрезвычайно беззаботно В.Н. Грибов относился к публикации собственных идей. Многие работы, в авторах которых он не числится, фактически основаны на его идеях. В качестве примера Виктор Юрьевич Петров рассказал о проблеме нарушения барионного заряда в Стандартной Модели при высоких энергиях. Как выяснилось, эта чрезвычайно красивая задача теории поля имеет ответ, фактически предсказанный В.Н. Грибовым за много лет до того. К сожалению, сам Владимир Наумович не успел узнать об этом.

Юлия Нири, физик из Будапешта и вдова В.Н. Грибова, многие годы прожившая рядом с ним, поделилась трогательными воспоминаниями о муже, с момента встречи с которым для нее открылся совершенно новый взгляд на физику. Поглощенность Грибова наукой была настолько неотъемлемой частью его натуры, что Юлия даже не пыталась возражать против губительного для его здоровья пристрастия к сигаретам, понимая, что курение помогает ему работать. До последнего дня жизни, уже находясь в больнице, В.Н. Грибов продолжал работать над новыми статьями. В августе 1997 г. его не стало. В последующие годы Юлии удалось привести в порядок бумаги В.Н. Грибова, среди которых по-прежнему остается много неизданных работ, еще ждущих своего времени.