| -К 300-летию Санкт-Петербурга -К 275-летию Академии Наук Статья старшего ученого этнографа музея антропологии и этнографии Академии Наук СССР, проф. Л. Я. Штернберга (Публикуется по материалам спец.номера журнала "Огонек", посвященного 200-летию АН, 1925 г.)
Нынешний Академический музей антропологии и этнографии, который, вместе со своим археологическим отделением является единственным для СССР музеем общечеловеческой культуры, зародился, как и все другие академические музеи, в недрах знаменитой кунсткамеры, где вместе с различными объектами , из всех царств природы, хранилась, закупленная Петром 1 в Голландии, анатомическая коллекция Рюйша и разные раритеты, по преимуществу , из области искусства.Эти - то объекты составили зерно будущего отдела этнографии. В 1722 году кунсткамера перешла в ведение Академии и вскоре стала превращаться из беспорядочного и случайного собрания раритетов в общий музей природы и человека. В истории роста и подбора этнографических собраний главную роль играли, разумеется, различные академические экспедиции. По свидетельству историка кунсткамеры Бахмейстера, уже Камчатская экспедиция. (1737— 1744 г. г.) обогатила отдел такой массой объектов из Азиатских стран и Азиатских народов, что с ними не мог соперничать ни один кабинет в Европе, иначе говоря, по части этнографии Азии кунсткамера заняла первое место в Европе.В дальнейшем росте отдела значительную роль сыграли кругосветные путешествия наших мореплавателей — Крузенштерна, Литке и др., которые обогатили музей обширными собраниями из С.-В. Азии, С.-З. Америки и островов Океании. Связи, завязавшиеся с С. Америкой, благодаря образованию Российско-Американской компании, в свою очередь, содействовали росту собраний и этногра - фических изысканий. Достаточно упомянуть имя такого талантливого собирателя, как зоолог. Вознесенский, который получил возможность посетить такие уголки Сев.-3ап. Америки, которые никем еще из него не были посещены, и вывезти богатые собрания от целого ряда народностей, собрания, являющиеся настоящими, униками и гордостью нашего музея.В таком положении был Этнографический отдел до 1837 года, когда он, наконец, был выделен в особый Этнографический музей, первым директором которого был назначен Шегрен, академик по кафедре языков и этнографии народов финских и кавказских. При этом выделении, к сожалению, под давлением, повидимому, свыше, над богатыми собраниями была произведена тяжелая вивисекция, так как памятники археологии, в том числе доисторические, равно как многие объекты культа, были переданы в Эрмитаж, учреждение новое, назначение которого было служить хранилищем предметов искусства. Но, так или иначе, музей получил самостоятельное бытие и мог развиваться сообразно своим собственным потребностям.В 1878 г., по предложению академика Леопольда Шренка, состоялось оффициальное объединение Антрополого-археологического отделения с Этнографическим под общим названием Музея по антропологии и этнографии. Для него было отведено особое, недавно перед тем выстроенное здание, в котором коллекции могли быть научно выставлены и стать доступными для обозрения. В 1891 году состоялось оффициальное открытие нового единого музея человека в Петербурге. В Академии Наук нашелся человек, высокий научный авторитет которого, неистощимая энергия и энтузиазм к этнографии дали ему возможность преодолеть все препятствия и вывести музей на широкую дорогу к дальнейшему развитию. То был знаменитый тюрколог, историк и этнограф академик В. В.Радлов .Вместе с тем, за этот период радикально изменилась и внутренняя структура музея. Из хранилища коллекций он постепенно превратился в подлинный исследовательский институт этнографии. Большую роль в росте музея и привлечении к нему общественных симпатий сыграли инструкционные курсы по этнографии, которые регулярно устраивались пишущим эти строки для студенческой молодежи. В то время этнография в университете не читалась, и музейные курсы были единственной школой молодых этнографов. Благодаря этим курсам, создалась, сеть корреспондентов музея, обогащавших его коллекциями и научными материалами, подчас весьма ценного, даже монографического характера.Не забыта была и просветительная деятельность. Еще в тот период, когда всякая просветительская работа среди широких масс, особенно рабочих, была под подозрением, музей привлекал к себе кружки рабочей молодежи, которым давались систематические объяснения, и в кружковых собраниях сами экскурсанты читали рефераты на заданные им темы или по заинтересовавшим их самих вопросам. В музее создалась здоровая атмосфера научной и просветительной работы. Годы экономической разрухи не остановили жизнедеятельности музея. С большими, правда, трудностями удалось получить из самых различных стран застрявшие там собранные перед войной огромные коллекции и в то же время увеличить собрания из разных частей России. Персонал его , наряду с текущей музейной работой, вел широкую научную и научно-исследовательскую работу в целом ряде научных учреждений.Фактически музей стал за последние годы центром этнографической науки в Ленинграде. Преподавание этнографии в университете и Географическом институте ведется исключительно этнографами музея, а музей для студенческой молодежи является практической школой этнографии. Массовые летние работы молодежи по этнографическому изучению СССР ведутся под руководством тех же деятелей музея, и все научные и вещественные материалы, добытые этими работами, сосредоточены в их же руках. По справедливости можно сказать, что в атмосфере музея вырастает целое поколение молодежи, будущих работников-теоретиков и исследователей-этнографов. Среди богатых собраний музея следует отметить единственное в мире по обширности собрание, по сибирскому шаманству, коллекцию по народам крайнего северо-запада C. Америки, самую раннюю и аутентичную среди собраний этого рода в других музеях; далее, часть коллекций Кука и Миклухи Маклая из Оксании и, наконец, собрание древностей Восточного Туркестана.Таким образом, в музее представлены все типы человеческой культуры, начиная с доисторического периода и кончая культурами ныне живущих народов на всех ступенях социального развития.
|