Обратная связь: отклики читателей
Ностальгия по лысенковщине?
В “Научных средах” ПИЯФ от 29.04.04 помещена статья А. Черниговского, посвященная “народному академику” Т.Д.Лысенко и его учению. В предпосланных редакционных пометках мнение автора рассматривается как нетрадиционное и как возможный повод для обсуждения профессионалами-биологами современных научных проблем, связанных с производством хлеба насущного. После внимательного прочтения статьи понимаешь, однако, что никаких предпосылок для подобной дискуссии она не содержит, поскольку представляет неприкрытую попытку защитить воззрения самого Лысенко и поставить под сомнение решение Российской Академии наук об объявлении лысенковщины лженаукой.
Такая публикация кажется удивительной в наше время, после сотен статей и множества книг, в которых специалисты уже давно документировано проанализировали лысенковщину и ее катастрофические последствия для отечественной науки. Но она и симптоматична, поскольку хорошо укладывается в русло новомодных попыток или изобрести новые верования и научные направления, к которым можно отнести, например, “квантовую генетику”, или хотя бы ревизовать имеющиеся научные представления. И уже поэтому не может оставаться неотвеченной.
В своих рассуждениях г-н Черниговский претендует на объективность, отмечая, в частности, некоторые общеизвестные факты. Упоминается, что система взглядов Лысенко была эклектичной, а сам он был мрачным и несимпатичным человеком, с которым никто не разговаривал. Бегло упомянута злополучная сессия ВАСХНИЛ 1947 г., на которой Лысенко учинил погром генетики, запрещенной в нашей стране не до 1956, как пишет автор, а до 1964 г.:генетика была официально реабилитирована лишь после снятия Хрущева. Но по существу содержание статьи подчинено стремлению обелить лысенковщину.
Позиция автора включает две линии рассуждений. Первая из них связана с научным обликом одесского агронома, который, в изложении автора, предстает хоть и мрачным, но борцом за некие биологические истины, в словесном изложении близкие тем, кто занят непосредственно в сельском хозяйстве. К списку интересов “народного академика” Черниговский причисляет его исследования внешних факторов на наследственные механизмы, изучение негенетической наследственности, разрабатываемую им теорию стадийного развития растений, а также его активное сопротивление трансгенной продукции сельского хозяйства. По мнению автора, эти интересы не были восприняты генетическим сообществом, а в 60-е годы, как пишется далее, началась травля лысенковцев. Для усиления этого тезиса дается ссылка на одного из крупнейших отечественных биологов, А.А.Любищева, голос которого в защиту исследований влияния внешних факторов на механизм наследственности, по мнению автора, также не был услышан. Тем самым Любищев тоже приписан к сторонникам лысенковщины. Кроме того, в статье упоминаются и агро-биологические интересы Лысенко, связанные с его попытками улучшить структуру сельскохозяйственных земель и продуктивность крупного рогатого скота. Отсутствие успехов в этом направлении автор связывает с фатальным невезением академика и с нежеланием ведущих генетиков страны заняться проблемами сельского хозяйства на полях, а не в центре Москвы и Ленинграда. Приведенный список как бы раскрывает смысл сформулированного в начале статьи риторического вопроса о том, за что же, по мнению автора, взгляды Лысенко объявлены академиками лженаукой.
Между тем, Черниговский в данном случае не просто лукавит, но и занимается опасным умолчанием, рассчитанным на непросвещенного читателя. На самом деле
одесский агроном никогда не понимал и не принимал генетику, называемую менделевской, или формальной, или классической, равно как и широко используемые в ней методы математической статистики. То же отношение было у него и к молекулярной генетике, исследующей гены и генетический код уже на уровне ДНК. Вот что заявлял обо всем этом он сам.
Из статьи
Лысенко “По поводу статьи академика А.Н.Колмогорова” в Докладах Академии Наук
СССР за 1940 г.:“Свою же оценку
статистических работ Менделя я уже неоднократно освещал в печати, заявляя, что
эти работы никакого отношения к биологии не имеют.”
Из письма
президенту АН СССР академику М.В. Келдышу от 27 июня 1972 г.: "Я считал и считаю идеологически
реакционными, антинаучными теоретические взгляды вейсманизма во всех его
вариациях, в том числе в теперешней вариации, именуемой молекулярной
генетикой".
Из отчета Лысенко о своей научной работе за 1974 г.: "Никакого шифра или кода. записей информации и т.п. в ДНК также нет". "О какой матрице для копирования наследственного вещества (для копирования ДНК) можно говорить, зная детально наши экспериментальные данные по получению озимых из яровых?"
Чтобы завершить цитаты, приведем еще одну, использованную автором рассматриваемой статьи. Лысенко, как пишет автор, утверждал: “Если не следить за семенами, то пшеничное поле само переродится в ржаное, а овсяное - в поле овсюга”. И далее-истолкование Черниговского: “Над ним смеялись. А в этом была доля истины: рожь и овсюг-мощные сорняки пшеницы и овса и легко забивают основную культуру”. Вроде бы прав автор. Но ведь опять умалчивает главное. Указанное утверждение Лысенко имеет смысл прежде всего в связи с одним из основных его представлений о том, что под воздействием внешней среды “в теле зерна пшеницы прорастают крупицы ржи”. И только потом речь пойдет о сорняках. Это представление касалось не только отношений между пшеницей и рожью. У “народного академика” и его учеников ель порождала сосну, граб-дуб, а пеночка-кукушку…
Будучи генетиком по профессии, я понимаю, что все эти бредовые, другого слова не подобрать, и несовместимые с наукой воззрения Лысенко не стоило бы обсуждать, если бы они не касались судьбы советской генетики, а через нее - психологии, медицины, кибернетики и даже философии. Но эти воззрения получили прямую поддержку Сталина, после чего Лысенко стал идеологом беспощадной войны с генетикой- “продажной девкой империализма” и генетиками- “врагами народа”. Эта война, о которой г-н Черниговский в своей статье предпочел умолчать, длилась с середины 30-х годов до середины 60-х. На первом ее этапе физически уничтожался цвет отечественной генетики и Лысенко несет прямую ответственность за это. Были расстреляны или погибли в лагерях ГУЛАГа Н.И. Вавилов, Г.Д. Карпеченко, И.И. Агол, Л.И. Говоров, С.Г. Левит, Г.А. Левитский, … этот ряд очень долог. Оставшихся в живых “ломали через колено”, подгоняя под идеологию лысенковщины. А после 1947 г. наступила ночь средневековья. Кафедры генетики по стране были разогнаны, генетиков и поддерживающих их биологов исключали из партии, выгоняли с работы и ссылали в места, где о занятиях наукой не могло быть и речи, исследования были прекращены, учебники и монографии по генетике были изъяты из библиотек и сожжены, а научные материалы и коллекции мутантов, если их не успевали унести и спрятать дома, уничтожались.
Мне довелось учиться на кафедре генетики и селекции Ленинградского университета на стыке 50-60 гг. Лекции по классической генетики заведующий кафедрой , профессор М.Е.Лобашев читал нам полулегально, без официальных учебных планов, используя пособия, написанные от руки. На одном из студенческих субботников, разбирая макулатуру в подвале главного здания университета, мы нашли несколько учебников по генетике, изданных в 30-е годы, и от радости прыгали не только мы, но и наши преподаватели. Судьбы всего старшего поколения генетиков стояли тогда перед нашими глазами, поколения истерзанного, но не сломленного. И когда читаешь в обсуждаемой статье, что генетики “перешли в другие институты и тихо отсиделись до 1956 года”, эти строки кажутся кощунством. В этой связи и ссылка автора на Любищева является чистой спекуляцией. У Любищева были сложные отношения с генетикой и дарвинизмом, но очень ясные-с лысенковщиной. Он – один из немногих, кто воевал с Лысенко в открытой печати, обвиняя его в аракчеевщине, и имел смелость написать письмо непосредственно Хрущеву с требованием убрать Лысенко с поста Президента ВАСХНИЛ. Закончить комментарии научной значимости трудов “народного академика” стоит словами одного из ведущих специалистов в области сельского хозяйства, академика ВАСХНИЛ Г. Гуляева, писавшего в "Советской культуре" от 20 июля 1989 г.: "...все методы и приемы работы Т. Лысенко, все без исключения, не утвердились ни в одном колхозе (совхозе), ни на одном гектаре, ни в одном научном учреждении, ни в нашей стране, ни за рубежом".
Методологическое бесплодие лысенковщины, по-видимому, совершенно не беспокоит г-на Черниговцева. Об этом говорит другая линия аргументации, развиваемая им в статье. Она сводится к тому, что автор ставит под большое сомнение необходимость практического использования достижений молекулярной генетики за последние 50 лет и противопоставляет им спекуляции о некоем альтернативном “чистом” сельском хозяйстве, идеи которого подаются в качестве основных положений лысенковщины. Речь идет не более не менее, как о том, что расшифровка генетичесого кода , секвенирование геномов человека и других организмов, а также развитие методов генной инженерии, позволяющих вводить в ДНК чужеродные гены для получения новых высокопродуктивных и высокоустойчивых сортов, преждевременны и вредны, потому что они привели к появлению трансгенных продуктов в рационе человека. Их опасность, как полагает автор, может быть скрытой и проявится только через несколько поколений. В дополнение к этой спекуляции настойчиво подчеркивается неизученность так называемой негенетической наследственности (термин Черниговского), исследования которой якобы вызывают острую неприязнь у генетиков и с помощью которой как раз и могла бы реализоваться потенциальная опасность трансгенов. Вывод автора очевиден: манипуляции с генетическими структурами необходимо прекратить. Вместо этого предлагается заниматься альтернативным сельским хозяйством “по Черниговскому”. По его мнению, таким хозяйством должны заниматься обученные люди, знающие приемы агротехники и оно должно использовать не гербициды и пестициды, а сброженные органические удобрения. Правда, без генетики не обойтись-нужны районированные и специализированные чистые линии высокопродуктивных сортов и гетерозисная технология выращивания кукурузы. Автор, по-видимому, не замечает, что рисуемая им схема “чистого” сельского хозяйства, сугубо гипотетическая в сегодняшних условиях для нашей страны, уже реализуется в ряде стран, прежде всего в США, и никакого отношения к идеям лысенковщины, отрицающим генетику, не имеет.
Но вернемся к его обоснованию генетической опасности трансгенных продуктов. Несостоятельность представленных рассуждений видна уже из того, что в начале статьи
к числу заслуг Лысенко отнесено активное сопротивление последнего трансгенной продукции сельского хозяйства (см. выше). Автор явно не в ладах с временным фактором, так как при жизни Лысенко вообще не существовали ни термин “трансгенная продукция”, ни сама продукция. Кроме того, ни одного документированного свидетельства опасности таких продуктов автор привести не может, а вместо этого рассказывает байку о том, что колбаса с добавкой трансгенной сои очень невкусна. Очевидно, что автор не владеет профессионально предметом обсуждения, а использует сведения из каких-то не очень качественных популярных изданий. Иначе бы он знал, какие строгие контрольные проверки проходят трансгенные белки и с помощью каких высокочувствительных генетических тест-систем, включающих, в том числе, и проверку в ряду поколений. Вопрос об опасности трансгенных белков, несмотря на отсутствие документированных свидетельств этого, раздут в ряде стран движениями “зеленых” и некоторыми СМИ, нуждающимися в нездоровых сенсациях. Между тем, в Китае и Индии, например, решившим свои продовольственные проблемы с помощью новейших генетических методов, включая и биотехнологические, вопрос о том, использовать ли трансгенные белки, вообще не стоит.
И, наконец, несколько замечаний об изучении влияния внешних факторов на геном и круге явлений, обьединяемых Черниговским понятием негенетическая наследственность.
Оставим на его совести фразу о неприятии таких исследований генетиками и не отражающий сути дела термин негенетичесая наследственность. Все приводимые им данные взяты как раз из обширной генетической литературы, которую автор, судя по статье, знает лишь частично. В генетике, действительно, известны возникающие в определенных случаях отклонения в наследовании признаков от менделевского расщепления. В зависимости от причин, лежащих в основе таких отклонений, их классифицируют как проявления нехромосомной наследственности материнского эффекта, импринтинга, эпигенетических эффектов, передаваемых через мейоз, и т.д. Степень изученности их различна. Например, нехромосомная наследственность, связанная с передачей потомству генов митохондриальной ДНК, известна давно и детально исследована, тогда как прионы и их эффекты лишь недавно обнаружены и механизм их действия полностью еще не расшифрован. Вместе с тем, имеющиеся и широко представленные в научной литературе экспериментальные данные показывают, что за исключением достаточно простого по своему характеру случая нехромосомной наследственности, указанные отклонения отражают различные механизмы регуляции активности генов, используемые природой и далеко не во всем еще известные нам. Да, эти механизмы могут срабатывать под влиянием определенных внешних условий. Но в отличие от лысенковцев, вкладывающих ламаркистский смысл в эти внешние условия, генетики давно доказали случайный, вероятностный характер их действия.
Заканчивая эти комментарии к статье Черниговского, хотелось бы отметить, что защитники лысенковщины хоть и вынуждены признавать успехи современной генетики, но так ничему и не научились. Синдром безграмотности и нечестности в аргументации, возникший с появлением этой лженауки, приспосабливается и к новым условиям. А наши современные государственные институты, которым, по большому счету, фундаментальная наука не нужна и, которой они отказывают в финансировании, лишь способствуют живучести этого синдрома.
Канд. биол. наук, старший научн. сотрудник
лаборатории генетики эукариот ОМРБ ПИЯФ Ю.М.Хромых