|
 |
|
 |
В настоящее время в издательстве
ПИЯФ готовится к печати новая книга Л.А.Колесниковой,
в которую войдут рассказы, написанные за последние несколько лет. Предлагаем фрагмент
из рассказа о необыкновенном
человеке, Юрии Петровиче Платонове, долгое время проработавшем
в Петербургском институте ядерной физики. Его руками сделаны уникальные
физические оптические приборы
для научных экспериментов, которыми до сих пор пользуются ученые. Жителям города
он известен как часовых дел мастер. Им были воссозданы башенные часы
Гатчинского дворца. Начинается рассказ
с интервью, которое дал Юрий Петрович автору в телепередаче «Воскресный
лабиринт». Реставрация – это не проявление своего “Я “, это умение вернуться в другую
эпоху, раствориться в ней, и – всё! Для меня часы – это состояние, а
не любовь. Любовь, как правило, имеет начало и конец, часы же для меня
– состояние души, а душа моя всегда жила в часах…Часы обязывают очень
остро думать и тонко чувствовать. Механизм спрятан, но он бывает великолепно
украшен и представляет не только техническую, но и художественную ценность.
Так создавали старые мастера свои изделия… Я видел русские
старинные кованые часы (теперь это большая редкость), видел русские
дрожки с органом, видел инструментальный механизм 18 века с органом,
но всё это в России не привилось. Где мы, русские, в технике?.. Как
мощно в 19 веке выплеснулись таланты в литературе, поэзии, музыке, а
вот техника в России только нарождалась. Были в то время русские мастера,
обучавшиеся у немцев и французов, были мастера из обрусевших немцев.
Есть свидетельства, что Екатерина II награждала людей, которые привозили из Европы станки, позволяющие рубить
большие зубья для часовых колес. Общепризнанно,
что в России хранятся несметные сокровища часов. Нигде в мире таких
нет. Часы – это крупная ветвь в технике. Это национальный момент. В
конце XV–XVI веков
еще колоколен на Руси не было, но шахты для часов уже возводили. Но
Россия не была в этом смысле делающей… Вот привезли часы, ах, диво дивное,
как тогда говорили, и всё! Однако они не
характеризуют технический уровень тогдашней России, они характеризуют
ее культуру, её нутро как таковое… Они – не в России, они – от России.
Россия велика, но не всё она может. Мы не техничны, мы более эмоциональны,
более созерцательны и музыкальны. Мы математики хорошие, но вот инженеры
только сейчас появились… Мне думается,
колокольные звоны – это сама Россия. Петербург ли европейский, древний
ли Суздаль – всё это дыхание и ритм России от средневековья до сегодняшнего
дня. Вообще, часы всегда у меня вызывают чувство озабоченности, чувство
времени, конечно же, и чувство радости, что ты живешь... Русь родила,
как мне кажется, курантный звон. На Руси было много колоколов. Звонари,
как правило, были народ музыкальный. С появлением часовых механизмов
наши умельцы моментально приспособили, чтобы часы что-нибудь играли.
Достраивался механизм четвертей уже потом, русскими. Он обязательно
кривой и косой, но работает. И вот Русь она вся такая, как эти четверти:
немножко кривая и какая-то спокойная. Без претензий. Вроде, и так ладно
Я это явление внимательно наблюдаю. Это удивительно… В русской музыкальной
культуре стремления создать православный музыкальный инструмент никогда
не было. Я попытался впервые собрать большое количество колоколов для
целого оркестра. Иногда для некоторых особо выдающихся звонниц отливали
колокола с определенными заданными тонами. Отливали эти колокола для
Ростова Великого и для московского Кремля. Этим колоколам давали собственные
имена: «Сысой» (2 тыс. тонн), «Полисней» (1 тыс. тонн), «Лебедь» (500
тонн). Основу колоколен составляли колокола, которые давали до-мажорное
трезвучие (до, ми, соль большой октавы). Остальные колокола – случайный
набор. Незаданность мелодии, импровизация выражали дух народа. Похоже,
что импровизация колокольных звонов – древнее русское изобретение: «Как
звонится, так и звони»… |
|