19 февраля исполняется 75 лет ведущему специалисту РАН в области физики и химии изотопов Антону Ильичу Егорову. Поздравляем с юбилеем и желаем ему крепкого здоровья и дальнейших творческих успехов.

Для «Научных сред» наш корреспондент взял интервью у Антона Ильича.

- Антон Ильич, расскажите немного о своих школьных годах.

- В 1947 году упразднили кавалерию как род войск. Военно-ветеринарную Академию закрыли за ненадобностью. Профессора и преподаватели ВВА разъезжались по провинциальным ВУЗам. Мой отец, Илья Николаевич, выбрал Ульяновск.

 Как родина Ленина, Ульяновск пользовался особыми привилегиями – в нем было два ВУЗа, большой драматический театр, художественный музей, библиотека «Дворец книги». Годы в Ульяновске были самыми счастливыми в моей жизни. Я купался в Свияге, загорал до черноты, а, главное, с удовольствием учился. Математике нас учила Нина Фёдоровна Кадушкина, тогда аспирантка, а в будущем - заведующая кафедрой высшей математики в Ульяновском Политехническом институте. Каждую субботу в пять часов вечера мы приходили в школу на дополнительные занятия по математике. Нина Фёдоровна раздавала нам маленькие листочки с задачами. Все задания были разной сложности, получали мы их, как теперь сказали бы, по рейтингу. Нужно было как можно скорее решить свою задачу и дожидаться результатов проверки, важно прогуливаясь по коридору. При таком тренинге контрольные мы писали запросто. В Ульяновске я много читал. Книгу Сибрука «Роберт Вуд, чародей физической лаборатории» в переводе С.И.Вавилова прочёл взахлёб, потом перечитал и твёрдо решил стать физиком-экспериментатором.

 -Легко ли Вам было выбрать свой путь в жизни?

-У меня не было вопросов. Все мои многочисленные двоюродные и троюродные дядюшки, даже Евгений Замятин, учились в Политехническом институте. Я выбрал физико-механический факультет. Учиться было интересно. Какие были лекторы! Д.С.Горшков, Д.Н.Наследов, В.М.Тучкевич, А.И.Ансельм, Г.И.Джанелидзе, Г.А,Гринберг, С.Е.Бреслер, А.М.Бонч-Бруевич, Б.П.Константинов, К.А.Тер-Мартиросян. Дружил я с Игорем Кондуровым, Олегом Константиновым и Игорем Топтыгиным. В нашей группе было 8 именных стипендиатов! Комсоргом на факультете был сначала А.А.Воробьёв, а потом В.А.Назаренко.

Физическую химию нам читал Владимир Владимирович Скорчелетти, крупный учёный-электрохимик и настоящий петербургский интеллигент. В кабинете Скорчелетти была масса красивых банок с реактивами, стояли удивительные самодельные микровесы и ультрафиолетовая лампа с чёрным стеклом для наблюдения люминесценции под действием УФ-лучей. Мне захотелось повторить некоторые опыты Р. Вуда. Я взял банку с сернокислым хинином, растворил немного порошка в воде, подкислил каплей серной кислоты и поднес под черное стекло. Раствор засветился ослепительно бело-голубым светом.

Моя первая научная работа была связана с часовыми пружинками. Пружинки смазывали маслом и обжигали, от этого они становились золотистого цвета, но если где-то была капелька масла, там появлялось коричневое пятнышко. Это не была ржавчина, но представители часового завода утверждали, что это брак. Я очень простым способом показал, что пятна колоризации не ржавчина. Капнул на пятнышко кислым раствором хинина – ничего не произошло, капля ярко светилась под лампой. Но если капнуть хинин на пятнышко ржавчины, железо начинало растворяться, и люминесценция хинина гасла. Этот опыт показали представителям пружинного и часового производства, и все кончилось взаимным примирением.

 Потом я делал антикоррозионное покрытие для безопасных лезвий «Нева».

 Владимир Владимирович был великолепным научным воспитателем, прежде всего, он научил меня уважать профессию ученого. Талантливый человек, говорил он, -выгодный человек, за неделю он найдет решение проблемы, над которой могут биться годы целые институты.

 - Как Вы попали на кафедру к Борису Павловичу Константинову?

- В институте я был абсолютным отличником – все экзамены сдал на отлично и все зачеты – с первого раза. К. А. Тер-Мартиросян пригласил меня сдать ему экзамены по теорфизике, после чего он собирался взять меня на диплом. На физмехе почему-то считалось, что профессия физика-теоретика – это предел мечтаний. Сдавать нужно было экзамены по курсу физики Ландау. Я сдал экзамены по аналитической механике, статфизике и квантовой механике. Теорию поля сдать не успел, Тер-Мартиросяна пригласили в Москву, в ИТЭФ. Помню, я стоял у окна, безучастно смотрел на деревья и думал, что же делать дальше. Видимо, вид у меня был несчастный, потому что А. Баталин спросил, что случилось и пригласил меня идти с ним к С.Е. Бреслеру, который собирает команду для решения труднейшей проблемы: разделения циркония и гафния. Я с радостью согласился. На кафедре «Физика изотопов» мне досталось рабочее место Кира Коноплева с полным набором реактивов и химической посуды. Проблема разделения циркония и гафния труднейшая в неорганической химии. Первый приемлемый процесс я нащупал только через год, потом еще один… Началась их полупромышленная разработка.

 В 1955 году я получил диплом и был принят инженером в радиохимическую лабораторию при кафедре «Физика изотопов». В 1956 году Хрущев отменил оплату совместительства. Константинов и Бреслер продолжали работать на кафедре на общественных началах, бесплатно. Мне пришлось читать за Константинова лекции по курсу «Физика изотопов и методы их разделения», вести лабораторные занятия, руководить дипломантами и заседать в ГЭКе. Сверх того, для Бориса Павловича мне довелось выполнить целый ряд больших и малых исследований. Константинов был мощным генератором идей. Он был одержим наукой и работал, практически, без отдыха. Руководствовался принципом – «Нет задач, которые нельзя решить, если они не противоречат законам физики». Сталкиваясь с новой задачей, тут же начинал ее решать. Обсуждая ее с сотрудниками, чутко улавливал ценные мысли. Был не только ученым, но и умудренным политиком, прекрасным оратором и полемистом. Главными работами, которые я выполнил на кафедре, были теория и практика непрерывной хроматографии, разработка неорганических сорбентов с комплексообразователеми и обессоливание морской воды методом перекристаллизации льда.

 - А как Вы оказались в филиале ФТИ?

 - Это произошло в 1961 году. Я уже был доцентом. После пуска реактора ВВР-М начались интенсивные исследования по ядерной и нейтронной физике. Ученые-ядерщики столкнулись с обычной проблемой: чтобы что-то измерить, нужны были источники и мишени из различных нуклидов, причем, гарантированного состава и чистоты. И.Кондуров, В.Гвоздев, а потом и Л.И.Русинов уговаривали меня перейти в филиал на должность заведующего Лабораторией короткоживущих и редких изотопов. Константинов и слышать об этом не хотел – ему надо было, чтобы я защитил докторскую диссертацию и продолжил работу на кафедре. Помог мне декан Г.И. Джанелидзе, с которым я был в хороших отношениях, он уволил меня по сокращению штатов без ведома Б.П., который потом со мной год не разговаривал.

 - Расскажите о своей работе в ПИЯФ.

 - За сорок лет я выполнил сотни больших и малых исследований и разработок, в этом мне помогали многие сотрудники института, которым я безмерно благодарен. Я соавтор 200 печатных работ и 30 изобретений, только в нескольких я единственный автор.

 Для Б.П.Константинова я разрабатывал ректификационную колонну со спирально-призматической насадкой для каскада, утилизирующего тепло отработанного пара АЭС. Под моим руководством Л.Н.Журавлев с сотрудниками разработал пирометаллургический процесс выделения ядерного топлива U²³⁸-Pu²³⁹ из облученных блоков. Для классических исследований О.И.Сумбаева по химическим и изотопным сдвигам рентгеновских линий были синтезированы сотни соединений элементов от селена до урана и проверен их стехиометрический состав. Эта работа продолжалась 40 лет. Одних образцов сверхпроводящих соединений мне и Г.И. Каражановой пришлось изготовить 1700 (!) штук. Вряд ли нашелся бы химический институт, который взялся бы выполнить эту работу. Для Е.И.Игнатенко мы исследовали динамику сорбции борной кислоты анионитами, процесс детритизации сбросных вод обменом с влажным воздухом и процесс перепаковки отработанных твэлов в новые алюминиевые оболочки. Для Г.Н.Флерова я извлекал сверхтяжелый изотоп плутоний-244 из земных пород. Для Б.М. Понтекорво разработал радиохимические циклы марганцевого и галлиевого детектора солнечных нейтрино. Для В.М. Лобашева и А.И. Сереброва решал многие технологические задачи нейтронных экспериментов.

 С особым старанием я помогаю А.В.Дербину вести поиск аксионов и частиц тёмной материи. Это действительно исследования мирового уровня. Для нетерпеливых могу только сказать, что аксионы действительно существуют, а темная материя состоит из отдельных очень тяжелых частиц.

 - А какие исследования ещё должны по Вашему мнению идти в ПИЯФ?

 - Безусловно нужно восстанавливать исследования по нейтронозахватной и радиоизотопной терапии рака. Эти работы начинали И.А.Кондуров и В.Н.Фомичев. Сейчас они полностью прекратились. Нужно продолжить исследования холодного синтеза.

 - У Вас есть хобби?

 - Да. Я конструирую фигурки из дерева. Люблю запускать шаровые молнии. На старости лет начал писать научно-популярные статьи. Сейчас закончил статью для журнала «Вокруг Света» о лечении рака внушением и об ивовой энергетике.